У вас удивительный талант. Она вдруг почувствовала себя смелее. Талант убивать и уничтожать. Это был хороший выбор. Мой приемный отец знал, что делал. Скорее это был случай. Вашему отцу попал в руки нужный инструмент в нужное время. А, вот вы где? Так вы уже познакомились? В ней он держал лубовский пистолет. Ведь мы дружны уже лет двадцать. Горечь и ярость звучали в его словах.
Эта штука сделает свое дело тихо, друг мой, ты это знаешь не хуже меня. Мне искренне жаль убивать тебя. Ты такой же друг, как и священник! Но даже такой идиот, как я, время от времени умудряется делать правильные выводы. Твои хозяева хорошо тебя запрятали. Обучение на священника было, конечно же, частью легенды. Такая связь могла иметь в будущем огромные преимущества, но тем не менее мы с тобой были и остались друзьями. От этого факта не убежишь. Девлин сокрушенно потряс головой. Кто ты в действительности? Постой, ведь я же прекрасно его знал! Совершенно верно, на моей матери. А, так ты актер? Ну, значит, ты нашел отличное практическое применение своему таланту.
Чем мы, собственно, отличаемся друг от друга? Он воевал за то, во что верил, страстно парировала она. В определенное время меня, естественно, повышали в звании. Ведь вы лишали жизни невинных людей. Моя милая, без вины виноватых не бывает. Этому нас учит церковь. Несправедливости в жизни совершаются потому, что сама жизнь по сути своей бесчестна. Нам следует видеть мир таким, каков он есть, а не таким, каким мог бы быть. Ты самто хоть понимаешь, кем являешься на самом деле? Несмотря на мое прошлое, церковь имеет надо мной определенную власть.
И мне незачем оправдываться. На войне как на войне. Ну и как, есть между ними разница? Может быть, от меня? Ты хочешь спросить, как я обычно проверял твой телефон? Кассен с пистолетом в руках стоял у бара. Я пользуюсь специальной установкой, которая смонтирована у меня на чердаке. Там есть направленные микрофоны и многое другое. Так что я знал обо всем, что происходило у тебя в доме. Девлин судорожно глотнул воздух, однако бокал в его руке не дрогнул. Ну что же, за лучшую в мире дружбу. И что будет теперь? Домой, на российские просторы? Всю свою жизнь он играл какуюнибудь роль, культивируя в себе то профессиональное спокойствие, которое необходимо любому исполнителю в его работе. Для истинных чувств в этой жизни оставалось слишком мало места.
Любой поступок, плохой или хороший, представлял собой всего лишь реакцию на определенную данность, являлся составной частью сценического образа. Так, во всяком случае, он сам себе внушал. Вот уж кому совсем не хотелось причинять вреда. Разве есть гденибудь на свете место для тебя? И спрятаться тоже некуда. Что он от этого выиграет? Я ему только в тягость. Ваши тоже будут не в восторге. Ведь в конечном счете тебя раскрыли, а таких не оченьто жалуют. И они уже пытались сделать это. Но все кончилось только новыми заботами для русских. После такого объяснения возникла вполне понятная пауза.
Бог его знает, ответил он. Я теперь живой труп, дитя мое. Мне просто некуда бежать.
